Человек-легенда Энвер Назимович Мамедов
Мы хотим рассказать о человеке потрясающей судьбы, Энвере Назимовиче Мамедове, прошедшем долгий путь от сурдопереводчика на Нюрнбергском процессе до руководителя советского телевидения на протяжении 23 лет. Совсем недавно, в начале сентября пришло известие о его смерти, человеке, прожившем более ста лет и ставшем легендой нашей страны.
Многие СМИ России и зарубежные издания опубликовали это известие, о человеке, повлиявшем на судьбы многих народов, снискавшем их уважение и благодарность. Неслучайно история о Мамедове появилась на нашем портале – он имел непосредственное отношение к Италии во время высадки американцев и англичан сначала в Сицилии, а потом в Италии.
Обо всём по порядку. Родители Энвера Мамедова относились к обеспеченным слоям Российской Империи.
Отец, Назим Рауфович Мамедов, происходил из семьи крупного бакинского чиновника царских времен. Был очень образованным человеком. Преподавал в школе, затем, работал судьей. После войны был арестован. Погиб в заключении, в 1949 году. (Позже реабилитирован.)
Мать, Ольга Алексеевна Мамедова (Иванова), из дворян. Окончила Московскую Консерваторию. По матери родственница Льва Толстого. Скрываясь от ужасов Гражданской войны, попала в Баку. После замужества работала машинисткой, канцелярским работником.
Сам же Энвер из-за проблем родителей с трудоустройством (сказывалось прошлое), в трехлетнем возрасте был отправлен к бабушке в Воронеж. Там воспитывался в дворянских традициях. Имел даже гувернантку-немку от которой научился немецкому языку. Также, с бабушкой, изучал французский и итальянский языки.
В 1930 году вернулся в Баку, чтобы пойти в школу. Учился на отлично, даже не смотря на то, что с седьмого класса пришлось подрабатывать помощником слесаря на заводе. После окончания школы, в июне 1941года, поступил в авиационное училище.
— Война застала меня, когда я был курсантом авиационного училища. Я поступил туда после окончания планерной школы и парашютных курсов и должен был стать летчиком-истребителем. Но война сломала все планы. Училище эвакуировали в Среднюю Азию, а я с группой товарищей попросился на фронт. Нас направили в распоряжение управления кадров Закавказского фронта. Однако на фронт нас не послали, а отправили учиться дальше на курсы военных переводчиков Главного разведывательного управления.
На курсах готовили не только переводчиков, но и, например, ПНШ — помощников начальников штабов. В общем, замечательная, многосторонняя была школа. И тогда же курсанты школы начали воевать. Мамедов получил звание старшего сержанта, а потом и старшего лейтенанта, командовал ротой. В течение нескольких недель курсанты занимались разного рода спецоперациями, в том числе борьбой против диверсантов, которые прорывались в сторону бакинских нефтяных промыслов в Азербайджане. Кроме того, выполняли ряд других поручений.
Мамедов был вызван в Москву, где получил направление в Наркоминдел.
-К тому времени произошла высадка американцев и англичан сначала в Сицилии, а потом в Италии. Туда, в Италию, меня и направили — видимо, сыграло роль то, что я знал кроме немецкого, английского и французского еще и итальянский язык.
В функции Мамедова входила работа с прессой, с политическими партиями, поддержка связи с нашими партизанами. А на территории Италии их было много. Они пробирались туда из Германии через Швейцарию. Представляете, вместо того чтобы остаться до конца войны и прекрасно жить в Швейцарии, они рвались в партизанские отряды на север Италии. Какой-то наш лихой командир некоторое время даже контролировал один из районов Рима после того, как оттуда ушли немцы.
—До 1945 года я, работая в центральном аппарате Министерства иностранных дел СССР, часто выезжал за рубеж. Сотрудников было очень мало. В той же Италии, например, все наше посольство вначале состояло из трех человек: посла М.А. Костылева, первого секретаря Н.М. Горшкова и меня — атташе. Так что приходилось заниматься всем. Практически меня считали пресс- атташе, поскольку я много общался с представителями газет, которые как грибы после дождя, стали появляться после свержения режима Муссолини.
Осенью 1945 года Мамедова пригласил Роман Андреевич Руденко — Генеральный прокурор УССР, назначенный главным обвинителем на Нюрнбергском процессе с нашей стороны. Это был талантливый, интеллигентный, блестяще образованный человек, обладающий лучшими человеческими качествами и, конечно, ненавидящий, как и все мы, тех, кто разрушал, опустошал нашу землю и убивал миллионы людей.
Лейтенант Мамедов назначен замначальника бюро переводов, но по сути выполняет роль сурдопереводчика с четырех языков.
Их там было двое таких, Олег Трояновский, закрепленный за советским представителем в суде (И. Никитченко), и Энвер Мамедов, работавший с прокурором Романом Руденко.
Именно Советский Союз еще в ноябре 1942 года выступил с инициативой провести большой открытый показательный процесс над главными преступниками нацистской Германии. Это мы потребовали тогда, чтобы никто не ушел от законного возмездия за совершенные преступления. В состав трибунала Нюрнбергского процесса входили судьи Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Англии, Франции. У подсудимых же были по одному, а у кого-то и больше защитников из числа лучших адвокатов Германии. Однако было принято решение, что только одному Герингу разрешат изложить нацистское видение истории развития нацизма и роль Германии в Европе и мире.
— Процесс продолжался около года. Это был первый в истории человечества суд над агрессором. Впервые в Нюрнберге было дано правовое определение агрессии и осуждена практика агрессора: лагеря смерти, злодеяния и уничтожение целых народов. На процессе много говорилось о продуманной до мельчайших тонкостей с немецкой точностью и аккуратностью машине по уничтожению людей, о фабриках смерти и концлагерях. Во время одного из заседаний свет в зале был приглушен, и на экране появились документальные кадры о концлагерях, снятые нашими операторами и кинооператорами союзников. Эти жестокие кадры невозможно было смотреть. Некоторые из подсудимых просто закрывали глаза, кто-то плакал, а кто-то и делал вид, что плачет. В качестве вещественных доказательств на процессе предъявлялись страшные предметы, например абажуры, сделанные из человеческой кожи.
«Мы показывали их как людей опасных, кровожадных, беспощадных, но, тем не менее, далеко не глупых», — говорил Мамедов. Он, как никто, имел право на подобные оценки. Благодаря Мамедову фельдмаршал Паулюс был с помощью хитроумной спецоперацией доставлен в зал суда, и своими показаниями просто уничтожил версию превентивного нападения Германии на Советский Союз.
-Мне пришлось участвовать в операции по переброске его из советской зоны в американскую. Прошла информация из надежных источников, что на него готовилось покушение. Трудно сейчас точно сказать, кому это было нужно, но известно, что к заговору приложили руку спецслужбы Запада, так как там имело место мнение, что если Германия будет единой страной, то руководителем немецкой армии станет Паулюс. И вот, в ночь перед его выступлением на процессе ко мне вдруг прибегает офицер и говорит, что фельдмаршал плохо себя чувствует, он очень расстроен, и надо бы с ним поговорить и успокоить его. Фон Паулюс, почти рыдая, рассказывал нам о том, что он помнит Нюрнберг, утопающим в цветущих розах, а сейчас это руины и неистребимый трупный запах (тела еще не всех погибших были убраны из-под развалин). В этот момент мне очень хотелось напомнить ему, что Нюрнберг был еще и местом для сборищ и парадов оголтелых нацистов. Но в нашу задачу входило успокоить его перед процессом, что мы и постарались сделать.
Послевоенный период также насыщен активностью — после окончания института, совпавшего со смертью Сталина, в 1953 году, Мамедов идет работать в Главную редакцию иностранного вещания (главредом по США). В 1956 году, накануне визита Хрущева в США, Мамедов кратковременно возвращается в МИД. На должность советника-посланника Посла США.
Сменив поле приложения своих сил, Энвер Мамедов, и в журналистике быстро достиг высот. Уже скоро он получил особый статус «журналиста отобранного Политбюро», который имели 2-3 человека на весь Союз. Они имели доступ к секретным материалам Министерства иностранных дел и некоторых других организаций. Кроме того, пользовались правом выезда из Советского Союза в любую точку земного шара без длительного оформления.
Идея радиостанции пришла к Энверу Назимовичу после воспоминаний о Кубе, где он бывал еще в бытность МИДовским работником. Мамедов предложил при помощи «Маяка» глушить «вражеские голоса», так появилась самая популярная радиостанция в СССР, информационно-музыкальное вещание, свободное от догм и идеологизации.
За время работы Энвера Мамедова первым заместителем председателя Гостелерадио (1962-1985) советское телевидение показало 200 постановок легендарной Таганки, Большого театра, МХАТа. Народные передачи: «Вокруг смеха», «Кабачок 13 стульев», «Очевидное-невероятное», «Что? Где? Когда?» пережили расцвет благодаря его участию. Это он придумал показывать по телевизору выставки Пушкинского музея, Эрмитажа, Третьяковской галереи. «Мы очень хотели, — говорит Энвер Назимович, — не развлекать, а повышать культурный уровень». Его личная любовь — «Очевидное-невероятное» и «Что? Где? Когда?». Знавшие Мамедова люди, рассказывали, что просматривая эфир интеллектуальной игры, он в лёгкую обыгрывал, и знатоков, и телезрителей. Буквально сразу же отвечая на самые каверзные вопросы.
Это он защищал рязановскую «Иронию судьбы» от обвинений в пропаганде алкоголя. Это он отбивал «Семнадцать мгновений весны» от нападок, суть которых сводилась к тому, что нацистов нельзя показывать умными.
В 1986-1992 годах был политобозревателем АПН, также на протяжении длительного времени был советником главного редактора РАМИ «РИА Новости».
Накануне 100-летнего юбилея Энвер Назимович Мамедов он был представлен к ордену Александра Невского.
«Телевидение и радовещание» №4 2005 год
©Марченко Ирина
