Где ты Герой Италии?
Мы чтим и любим людей, отстоявших свободу нашей Родины в годы войны. Долгое время считали, что «никто не забыт, ничто не забыто». И «ненужное» в истории величайшей в мире войны «забывали», и героев, живых и мертвых, порой из рядов победителей вычеркивали. Это было. И сегодня долг, нас живущих под мирным небом, – заполнять «белые пятна» Отечественной. По крупице, по факту, по человеку.
Жил в селе Вороново Увельского района (прим. Увельский район Челябинской области) молодой симпатичный парень. Трудился, как и все старательно и скоро. В сезон все больше на машине работал : то корма отвозил, то зерно на ток. Водительская специальность и определила военную для сержанта Василия Лаврова. Стал он на фронте шофером в 373-й стрелковой дивизии. Той самой, которую разбили войска фон Бока в 1942 году. Тогда-то Василий вместе с товарищами и попал в окружение под городом Белым. Помотавшись по лесам и болотам, голодные, измученные красноармейцы сдались в плен.
Плен…
Как быстро мы перестаём замечать солдата, пусть трижды смельчака и героя, подними он в безысходной ситуации руки, надеясь на милость врага. Как спешим порой навесить едкий ярлык: «предатель», «изменник», «трус». Но многие из узников фашистских лагерей не были такими. Они горели желанием вырваться из неволи, а если не было такой возможности, то старались мстить, бороться с врагом на месте. Таким был и Василий Лавров. Он прошёл через лагеря Орши, Брест-Литовска. А в апреле 1944-года, как водитель, вывезен в итальянский город Парма.
Видимое усердие Лаврова, его трудолюбие усыпили бдительность местных жандармов и охранников. Понемногу Василию удалось освоиться с языком и связаться с бойцами подпольного комитета партизан Лентиджано – ди-Брешело. Всего через два месяца итальянские партизаны выдали ему действительное удостоверение бойца Сопротивления.
Сегодня трудно говорить о том, что конкретно сделал в те тяжёлые для Италии дни Лавров. Из документов следует, что он вместе с группой товарищей бежал в январе 1945 года из плена и присоединился к корпусу добровольцев свободы «Пабло».
Он участвовал во многих боях за освобождение Италии, там и встретил весть о победе. За мужество в борьбе с фашизмом ему была вручена уникальная грамота «Патриот Италии». Главнокомандующий союзными войсками армейский генерал Александер так написал в ней сержанту Красной Армии:
« От имени правительств и народов объединённых наций объявляю благодарность Василию Лаврову за его участие в борьбе с врагом на полях сражений, вместе с людьми, которые, развивая наступательные операции, доставляя разведывательную информацию, привели нас к триумфу Победы».
Грамотой предусматривалось, что в возрождённой Италии владельцы их будут провозглашены «борцами за честь и свободу».
Однако, если итальянцы признали Лаврова национальным героем, его собственная Родина с выводами не спешила. Путь домой был долог и горек. Он прошёл через фильтрационные лагеря Модена, Сан-Валентино, Брюка Сигета. И только 27 февраля был отпущен домой.
Герой Италии, едва не «враг народа» Советского Союза поехал на жительство в нашу область, в город Троицк. Там тогда ещё проживали его мать Анастасия Николаевна, жена Анна Ивановна, брат Фёдор.
С тех времён следы Лаврова потеряны. Запросы ничего не дали. Быть может, эта статья о его замечательной жизни поможет найти его следы. Если вы живы, Василий Павлович, если кто знает что-нибудь о нём и его судьбе, отзовитесь, напишите в редакцию!
Источник: газета Челябинский рабочий. Неизвестная история.
29 сентября 1992 г. автор А.Козин
продолжение
Василий-Чернеть, герой Италии
Троичанин Василий Лавров участвовал во многих боях за освобождение Италии, там и встретил весть о победе. За мужество и отвагу в борьбе с фашизмом ему была вручена уникальная грамота «Патриот Италии».
Главнокомандующий союзными войсками армейский генерал Александер так написал в ней сержанту Красной Армии:
«От имени правительства и народов объединенных наций объявляю благодарность Василию Лаврову за его участие в борьбе с врагом на полях сражений, вместе с людьми, которые, развивая наступательные операции, доставляя разведывательную информацию, привели к триумфу Победы».
Вот вехи солдатской жизни Василия Лаврова.
С июля 1941 по июль 1942 он шофер 373-й стрелковой дивизии. Но его часть разбита. Василий с группой товарищей попали в окружение. Они несколько раз пытались прорвать кольцо, но в одном из боев в рукопашной схватке Василий был пленен. Концентрационные лагеря Орши, Брест-Литовска… Пленные каждый день умирали десятками. Их складывали штабелями, сжигали. Сгорая, трупы шевелили руками и ногами, словно оживали на миг, смотреть на это было невозможно…
Как шофер Василий был вывезен в Италию…
Побег. Боец итальянского сопротивления в корпусе добровольцев свободы «Пабло». В 1945 года он начинает путь домой через… фильтрационные лагеря Модена, Сан-Валентино, Брюка, Сигета…, изматывающие многомесячные проверки органов НКВД. Лишь весной 1946 года он постучал в дверь, где жили его мать и жена, для которых он с 1942 года пропал без вести.
Его возвращение было, как с того света. Уже давно вернулись все, кому суждено было вернуться. Уже отгремели застолья и помянуты павшие, а он стоял у порога высокий и широкоплечий, огоньки от керосиновой лампы плясали в его смеющихся глазах, справа, вцепившись в сыновний рукав, плакала мать, слева оцепенела и не могла поверить своему счастью чернобровая и маленькая, как девочка, его жена Анна.
…Они жили в землянке по односторонней улице Кузнечной. Всего-то несколько домиков с кузнями, где испокон века ковали лошадей, домики с прокопченными баньками по юру, вдоль по правому берегу реки Увельки, на полуострове, с полынями и конопляниками в рост, с горластыми одичавшими петухами.
Сытый и холеный кадровик мельзавода, за войну склонивший к сожительству не одну бабу-солдатку, по-начальственному сопел за массивным столом, въедливо изучал документы:
– Хм-м, с плену, значит, пришел…
В который раз тщательно перелистывал бумажки, сверялся с циркулярами, потом куда-то звонил, дескать, есть ли такой закон насчет пленных?
– Значит, Лавров, тебе поближе к хлебу захотелось? – кадровик понимающе хохотнул, вытер платком красную рожу.
– Да вот поглядел, как вы тут, и жалко мне вас сделалось, – скромно ответил Василий.
– Чего жалко-то? – обеспокоенно заскрипел на стуле кадровик.
– Эко разнесло вас тут, бедного. На хлебах-то заводских…
Несомненно, очень печально закончился бы для Лаврова этот разговор, не появись в ту самую минуту директор мельзавода.
– Оформить! Немедленно принять на прежнее место. – А когда Василий ушел, он поднял вверх большой палец. – Вот такой мужик Лавров! Один пятерых заменит. И честный, каких поискать! Он у нас еще до войны шофером работал…
На Кузнечной улице, где почти всех мужиков повыбило за войну, его звали дядей Васей и очень любили, за отзывчивость, за готовность в любую минуту помочь. Он и топки соседям подвезет, и крышу залатает, и ворота поправит, и картошку поможет посадить, и дрова расколет. Старухи да вдовы его за старшего почитали: «Быть так, потому что дядя Вася сказал…»
Очень мечтал сержант в настоящем доме пожить. Так, чтобы на крылечко подняться, чтоб к окошку, не сгибаясь, вольно подойти. Много чего он повидал в странах Европы, и в богатых, и в бедных домах довелось побывать, а вот такого нищенского жилья, как в России, этих землянух, смахивающих на сурочьи норы, нигде не встречал. И надумал строиться.
Вбил по периметру столбики, тарной дощечкой обшил, стены шлаком засыпал. Хоть и не австрийский коттедж получился, но на дом походит, распрямиться в нем можно во весь рост и, главное, козы по крыше не стучат копытцами и трава на ней не растет.
…В первый раз его забрали прямо от проходной, после конца рабочей смены. Два безликих молодых человека с ничего не выражающими лицами выросли по обеим рукам, словно бы из-под земли.
– Лавров? Василий Павлович?
– Он самый…, – ворохнулось и заныло сердце. Точно так, как в 1942 году под городом Белым, когда немецкие солдаты со «шмайсерами» у живота показывали стволами, куда идти.
Всю ночь почерневшая от недобрых предчувствий бегала по городу его жена, На улицах Троицка пошаливало бандитье, на окраинах, а порой и в центре стреляли.
Насовсем пропал Василий – ни в милиции, ни в больнице, ни в морге. На другое утро кто-то надоумил: «В НКВД сходи, поди, туда замели. Пленный ведь он у тебя…»
Там равнодушно ответили: «Ничего с твоим мужем не случится. Сверку документов проходит. Еще день-два подержим и отпустим…»
Потом забрали с работы, между рейсами. Потом – из дома, среди ночи. Потом от соседей, из-за праздничного стола. Потом… Сутки-другие беспрерывных допросов, изнуряющее до одури:
«Расскажи, как это случилось под городом Белым…», «Изложи хронологию событий…», «Фамилии, имена тех, кто попал с тобой в окружение…», «Кто входил в подпольный комитет партизан Латиджане-ди-Бришелло?», «Назови города Италии, где ты был, вспомни названия улиц, номеров домов…»
Временами происходящее казалось герою Италии не явью, а каким-то диким затянувшимся сном. Стоит только встряхнуться, и бред уйдет. Временами прикидывал: сколько же здоровенных мужиков занято такой тарабарщиной? Выходило много – целая армия дармоедов, которые (конечно же!) не один хлеб с водой едят!
«Эх, – временами думалось Василию, – дать бы тем мужикам дельную работу, сколько бы добра людям было!»
«Да нет, – говорил в нем кто-то другой, – это же захребетники, которые кроме, как жрать за чужой счет и людей мытарить, ничего больше не умеют…»
Временами истощенный его мозг отказывался что-либо соображать и появлялась навязчивая мысль: а что если все исписанное про него разложить в ряд по листочку, то бумажная тропинка наверняка протянется от Троицка до итальянского города Парма, куда вывезли его фашисты. Было страшно, что чудовищная нервомотающая машина НКВД не имела сбоев и допросной ее работе не виделось конца.
Не раз Лавров подумывал об уходе. Хотелось разогнать старенький свой грузовик и… взять руль круто вправо, к скальному обрыву. Даже плакал. Но слез не было, как не было их в том концентрационном лагере зимой…
Их не кормили несколько дней, немцы хотели, чтобы остались самые сильные. Ему с товарищем повезло, заставили убирать замерзшего военнопленного чеха. Когда несли негнущийся окостеневший труп, на несколько секунд приостановились у немецкой солдатской помойки. Перевели дух и тайком подобрали по горсти оледеневших картофельных очистков. Ночью положили очистки в консервные банки, добавили снега, растаяли все у себя на животах и съели.
– Ты понимаешь, Вася, – сказал тогда его товарищ, – я плачу от счастья, поели ведь…
Василий тоже плакал, но глаза у обоих были почему-то сухими…
Да, день за днем и час за часом он всегда будет помнить те страшные дни, Но ни он, ни его товарищ по плену не помышляли тогда о самоубийстве.
… В апреле 1948 года ему выдали военный билет. По документу получалось, что сержанту Лаврову присвоено очередное воинское звание… рядового. Что и итальянским языком он не владеет, и наград никаких не имеет. Зато на целую страницу подробно вписали, где он с июля 1942 по май 1945 года находился в плену у немцев.
– Пусть! – тряхнул своей красивой шевелюрой Василий Лавров – Василий-Чернеть, как звали его друзья. – Русский человек, что рядовой, что генерал – все едино, солдат!
А вечером на лавочке с соседями по Кузнечной улице Василий-Чернеть песни пел. Голос у него был звучный и чистый, хоть сейчас на сцену! Но лучше всего украинские песни выходили. Не раз случалось, что самые обычные житейские разговоры невзначай на минувшую войну переходили. И тотчас, словно шторки падали на открытое и веселое лицо Василия, глухо замыкался в себе сержант. Знали об этом родные близкие, соседи, не приставали с вопросами, не бередили незаживающую солдатскую рану.
…Он умирал от рака горла, мучительно и долго, в полном сознании. Распорядился, где и как его хоронить. Обессиленный, до последнего часа боролся со смертью. Так и ушел непобежденный сержант Василий-Чернеть, спокойное раздумье и полуулыбка застыли на его пожелтевшем лице.
А вскоре после его кончины, после праздника 9 Мая принесли бывшему солдату В.П.Лаврову первое и единственное за всю его жизнь поздравление с днем Победы. Рубашку и флакон одеколона вручили его осиротевшим домочадцам.
«Почему Чернеть?» – спросили на его могиле. Никто не знал почему: «Чернеть он и есть Чернеть…»
Я думаю, может, это по имени нашей быстрокрылой и независимой утки-чернети, каждую весну из-за тридевяти земель стремящейся к родным гнездовьям?
Мир праху твоему, Василий-Чернеть! Вечная слава тебе русский солдат Василий Лавров, Герой Италии, Герой России!
Источник: Информационный портал
газеты “Регион-Южный Урал”
(г.Троицк Челябинской обл.)
07 мая 2013 г. автор Анатолий Столяров
