Женский Подвиг

Женский Подвиг
История моей семьи

Любое произведение на тему Великой Отечественной Войны всегда основано  на реальных событиях, чувствах, жизнях. И, пожалуй, даже самый искусный сценарист не в силах выдумать тот ад, который накрыл нашу красивую Землю. Родина наша смелая, возродилась из пепла, сгоревших в кострах Войны обрывков людских судеб, как выжившая среди осколков девочка, подарившая миру Мир и новых детей свободной планеты!

Люди чувствуют себя детьми в двух обстоятельствах: когда идет снег и когда есть мама. Бабушки по маминой линии не стало пять лет назад, в январе, когда ледяные узоры предательски тают на щеках, образуя пресные капельки, смешиваясь с и без того солеными слезами. Того-то и осталось, что вспоминать. С потерей близких семейные корни все глубже зарываются в сырую землю, и ощущение бесконечного одиночества уже никогда не покидает. 79 лет — почти юбилей. За всю свою жизнь бабушка ни разу не впадала в популярную сегодня депрессию. Дети войны не просто нетребовательны, они задорны, настоящие бойцы гражданского фронта, поднимавшие аграрии с колен и дарующие новое поколение истерзанной матушке-Родине. Возвращаясь на малую Родину, мы с мамой по вечерам садились на самотканый узорчатый ковер с южной Розой и, затаив дыхание, слушали бабушкины истории, окунаясь в то время, где она была молодой, красивой, смелой, днём не щадившей сил, работала на поле, а вечером отплясывала в коллективе народного танца. Три поколения на одной подушке — эффект матрешки, когда родовая мать передает по наследству свою историю и собственно жизнь!

Она родилась в 1941 году. Отца ее к тому времени уже призвали на фронт. Успели отплакать его по черной повестке, но когда Война была окончена, он вернулся живым! Вышло, что однофамильца схоронила фашистская чума. Герой наш дошел до Берлина, потерял ногу и все же вернулся домой с кусочками сахара для своих девчат, коих было двое от роду по его памяти. А маленькая бабушка называла его: «Солдат! Солдат!» и знакомиться им пришлось, ибо, уходя на фронт, он не знал, что семечко его зачато, и по лавкам уже было трое. В это трудно поверить, но деревянный протез прадеда я помню отчетливо, ковыляя в такт моим первым шагам, он учил меня ходить, держа за розовый капюшон моего вязаного комбинезона советского пошива.

Мы с мамой просили рассказать всё, о чём она помнила, и, хоть память у неё была всегда отменная, довольствоваться нам пришлось немногим. То ли возвращаться в прошлое ей было непросто, то ли на определенные истории стоял невидимый «пароль неразглашения». И всё же кое-какие фрагменты нам удалось выцедить.

Будучи совсем ещё маленькой, когда вражеские войска вошли в село, она осталась жить у своей бабушки. Немецкий штаб аккурат расположился в их доме, видимо, приглянулся им их самобытный двор. Поэтому жить им приходилось в курятнике. Она лишь помнила, что иногда чужак — мужчина в форме — брал её на руки и вежливо угощал её монпансье (сорт леденцов) и чего-то объяснял на чужестранном, показывая фото какой-то девочки, вероятно, своей.
Мать её с сёстрами оставались в своём доме, туда по памяти бабушки приходила дородная русская женщина, помогала, приносила кусочек мыла — и это был настоящий праздник. Очень важно было поддерживать гигиену, свирепствовали эпидемии. Патриотическое подполье воодушевляло местное население, упорное сопротивление и саботаж оккупационных властей теплило надежду, но вечерами сердца таились под растрельные выстрелы наших разведчиц за чертой села. Скот отбирали на угон или для вражеских нужд, сельхозорудия отнимали на переплавку. У соседей так и случилось — отобрали свинью на сносях. Как ни умолял хозяин немчуру, шестеро детей помрут ведь, но свинья была погружена в кузов, а взамен на дороге валялась пачка немецких марок — только печь ими и топить.

В перерывах мы любопытно расспрашивали бабушку о былом и пили её фирменный абрикосово-вишневый компот. На столе всегда вечером томилась самодельная лампадка из подсолнечного масла и кусочка бинта, хотя электричество было вполне исправно, это создавало атмосферу исповеди — мы жадно слушали. Я заметила глубокий шрам на её голени, за которым была самая важная история её детства.

Склады продовольствия уже в августе 1941 года были захвачены, скот и зерновые безжалостно грабили у крестьян, население голодало. Всё время хотелось кушать, однажды в лесу она наелась листьев — отравление было сильнейшим. Имущество аптек и больниц было разграблено в первые дни оккупации, медики-евреи были высланы в концлагеря, система санитарной безопасности была разрушена, поэтому единственным выходом было ехать в другое село к знахарю. Её погрузили на детские санки, и 15 километров пешего хода спасли ей жизнь. Знахарь наказал не будить её три дня, а после все волдыри вскрылись чёрным гноем, и она осталась жить. Бог миловал.

Осталась жить, чтобы, как и другие дети войны, совершить свой главный подвиг — вдохнуть жизнь в истерзанную Родину. Однако у девочки, пережившей голод и войну, был ещё свой важный подвиг.

Совсем юной бабушка окончила сестринские курсы в Красном Кресте, вышла замуж за друга детства и 25 лет отработала в Государственном Родильном Доме.

Однажды она встретила в коридоре плачущую беременную женщину, та в отчаянии поведала ей свою историю и была готова на самоубийство. Женщина состояла в тайных отношениях с директором школы, наступила беременность, а женатый мужчина не мог принять ребёнка — в те времена ситуация была непозволительная, и выхода она не видела. Бабушка сказала: нужно рожать, ребёнок принесёт счастье. Она договорилась с врачами, роды прошли успешно, родилась девочка. Купили все необходимое, бабушка привезла женщину с ребёнком к себе домой и пару месяцев выхаживала. После на машине скорой помощи она сопроводила женщину домой. На порог вышла старенькая мать,  моя бабушка вошла в потертый временем домик и спросила: ждёте ли вы дочь? Старенькая мать ответила: а что случилось? Она пропала! Жива ли? Бабушка ответила: жива! Но у неё есть ребёнок! Из-за угла показался брат женщины в инвалидной коляске, ветеран Афганской войны, сказав:  всю пенсию отдам и подниму ребёнка как своего! Так женщина осталась в живых с ребёнком на руках. В последствии она удачно вышла  замуж, и всё сложилось.

Женский подвиг — подарить жизнь — это высшее проявление гуманности. Сестринский подвиг в Родильном Доме не менее важен, чем сестринский подвиг на фронте. Моя бабушка произвела на свет двоих детей, помогала принять сотни новорождённых и спасла чью-то бесценную жизнь. За жизнь каждого павшего в бою мы обязаны восполнить утраченный генофонд в самой страшной войне человечества. На другое у нас нет права перед Всевышним и перед теми, кто отдал свои жизни за нашу свободу!

Заключение

События имели место быть в Молдавии в период 1941-1945 и далее в послевоенное время.
К весне 1944 года процесс «обезлюживания» территории был запущен на полную мощность. Продлилась бы война ещё, и страна осталась бы без населения. Победа Красной Армии в Ясско-Кишинёвской операции вырвала из-под вражеского влияния выход на Балканы. Сознание своей причастности к завоеванию Победы возвысило национальное достоинство каждого! Дети войны не имели права на уныние перед Родиной. Внуки войны должны помнить и бережно хранить каждую историю, аккуратно доставая из семейного альбома памяти и передавая её будущим поколениям. Никто не забыт, и ничто не забыто!

Комментарий автора:
Новелла посвящается ветеранам ВОВ, детям ВОВ и работникам здравоохранения. Автор рассчитывает на то,

что читатель оценит не менее важный вклад детей войны в будущее уже свободного мира и роль женщины в развитии гуманного общества.

Сафронова Ольга. КСОРС Катар. 2025.