Памятник в нашем сердце

Партизан Никола — «Памятник в нашем сердце»

Такими словами Либеро Сантони, политический комиссар-коммунист партизанского отряда «Кьятти», бригады «Витторио Синигалья» (Тоскана, провинция Ареццо) пишет об их любимом юном советском партизане Николае Буянове.

.

На горе, среди бурьянов,

В хате низенькой, сырой

По фамилии Буянов

Парень жил перед войной.

Как дитя любил он сказки,

Солнцу был и птицам рад.

Поделиться мог по-братски

Всем, чем был тогда богат…

(здесь и ниже фрагменты стихотворения «Патриот», поэта Николая Марчука, земляка Буянова)

.

Родился Николай Григорьевич Буянов 18 июля 1925 года в городе Могилев-Подольский (Винницкая область, УССР) в многодетной семье. Коля рос крепким рослым мальчиком, любил справедливость.

«Среди нас Коля был самым сильным. — рассказывал Владимир Малышевский, друг детства. — Когда боролся с каким-либо одноклассником, то всегда ложил его на обе лопатки. Но не помню, чтобы когда-либо насмехался над слабым… наоборот — всегда защищал слабых… Колю очень уважали. Его любили все».

«Коля был оптимистом, — рассказывала тетя Коли Надежда Розновская, — очень настойчивым, всегда веселым, прямым…

Волос у него был светлый, сам по себе красавец. Любил детей, и они к нему тянулись — чувствовали доброту!

Таких людей, каким был Коля, поверьте, немного. Он всегда был готов броситься за другого в огонь и в воду. Ничего не боялся…»

.

Однажды весной Коля, сам еще мальчишка, спас упавшего в речку Дырло мальчонку, если бы не решительные и смелые действия Николая, прыгнувшего за тонущим ребенком, тот бы утонул в холодной воде.

А как-то Николай Буянов помог пограничникам задержать вооруженного нарушителя границы.

.

«Помню, осенью мы играли в саду. — Вспоминает друг детства и одноклассник, Петр Озимовский. — Шуршали листьями, закапывались в них с головой. Жгли костры и перепрыгивали через них, радуясь каждому удачному прыжку. Но вдруг случилась беда: мой младший братишка плохо разбежался и упал в огонь. Пламя вмиг охватило его одежду… Долго не раздумывая, Коля бросился и вытащил его… Он спас ему жизнь».

«Я помню Колю где-то с пятого класса… — вспоминал бывший учитель Анатолий Макаревич. — Помню худощавого подвижного мальчика с пытливым взглядом. На уроках он был усидчивый и работал много, особенно любил географию и арифметику. Редко поднимал на уроках руку, но когда его спрашивали, отвечал всегда правильно. Домашнее задание готовил всегда аккуратно, помогал товарищам. Любил читать книги о пограничниках… но любимой его книгой была другая — «Овод» Войнича…»

«Рослый, с открытым лицом, немногословный, очень скромный, чуткий, готовый прийти на помощь, обязательный, настойчивый, способный к иностранным языкам, веселый и жизнерадостный» — таким Коля запомнился Петру Озимовскому.

Каждое утро Коля мылся до пояса холодной водой, а потом бегом за хату, где между двух деревьев сам смастерил перекладину из железной трубы, на которой тренировался в подтягивании.

После уроков и в выходные дни Буянов пропадал в клубе Осоавиохима (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству), где учился водить автомобиль, разбирать и собирать пулемет, стрелять с мелкокалиберной винтовки. Бегал в противогазе километровые марш-броски. Метал по условным целям учебные гранаты.

У Николая Буянова на груди красовался значок «Ворошиловский стрелок» (им награждали овладевших стрелковым делом и успешно сдавших соответствующие нормы, включающие стрельбу из стрелкового оружия).

Старший брат Григорий научил Колю играть на гитаре, а потом уже он сам освоил балалайку.

«Из песен довоенного времени Николка очень любил «Катюшу» — вспоминал дядя, Григорий Розновский. — Он ее очень часто пел под балалайку…»

.

…Но потом беда настала:

Под осадком полутьмы

Украина застонала

От коричневой чумы.

И однажды ночью летней

На непрошеный порог

Наступил чужой подметкой

Грубый кованный сапог…

.

Из-за своего географического положения Могилев-Подольский, уже на второй день (24 июня 1941 года) после вероломного нападения Гитлера на Советский союз, подвергся вражеским бомбардировкам.

7 июля 1941 года начались кровопролитные бои за город, а 19 июля 1941 года город был оккупирован немецкими и румынскими войсками.

.

«…В нем кипела злоба к фашистам… Он нервничал, забывал о страхе, хотел сбежать на фрот… И, наверное, сбежал бы, но не знал, где сейчас фронт, куда нужно идти…» — рассказывал Петр Озимовский.

С августа 1941 по март 1944 года , до освобождения города, Могилев-Подольский был включен в состав Румынии и вместе с территориями оккупированных Винницкой, Одесской, Николаевской областей Украинской ССР и левобережной части Молдавской ССР вошел в состав так называемой румынской «Транснистрии».

Шестнадцатилетний Николай и его друзья создали молодежную подпольную группу, в которую входили старшеклассники, ученики второй городской школы. Собирались в подвале у оной из одноклассниц. Слушали радиоприемник. Принимали сводки Совинформбюро, размножали их от руки и расклеивали листовки по городу.

Коля очень дорожил своим комсомольским билетом. Когда в городе начались облавы, он отдал его матери на хранение, вложив внутрь и комсомольский значок.

.

«… Когда улицами Могилев-Подольска гнали наших военнопленных — изможденных, голодных, оборванных, еле переставляющих ноги, — Коля подходил к ним поближе и, выбрав удобный момент, бросал солдатам, прямо в толпу, сверточки с макаронами, которые Николай воровал с ребятами у румын… Однажды он попался румынскому офицеру Барбулеску. Один Бог знает, как он вырвался тогда живым и невредимым» — рассказывала тетя, Надежда Розновская.

«… В 1942 году мы еще больше сдружились с Колей Буяновым. Мы оба ненавидели немцев и румын, оккупировавших наш город. Колина ненависть еще больше усилилась после того, как нацисты почти до смерти избили его мать, которую задержали с картошкой на пути из села Озаринцы в Могилев-Подольский. Они посчитали ее партизанкой, которая носит продукты народным мстителям, но партизанкой она не была…

 Летом этого же года через город двигались колоны румынских автомашин, груженных продовольствием. Коля прыгнул в кузов одной из них и сбросил на дорогу немного продуктов, большую часть которых он сразу же отнес одной женщине, матери четырех детей… » — вспоминал Петр Озимовский.

.

Не мог Николай не отметить годовщину Октября. 7 ноября 1942 года поздно ночью, на одну из крыш центральной площади города Коля с друзьями вытащил патефон и рано поутру на всю центральную площадь загремел «интернационал». Гитлеровцам долго не удавалась взобраться на крышу, чтобы выключить патефон, а внизу собралась толпа людей, которую им пришлось разгонять палками.

.

 «Однажды Коли не было три дня дома. — Вспоминает Анатолий Розновский, дядя. — Он, оказывается, ходил через мост на молдавский берег… Румыны под угрозой смерти запретили переходить Днестр, а он осмелился. Его поймали и привели в комендатуру. Пан Барбулеску знал Колю и уважал за то, что он знал румынский и немного немецкий, он приказал постричь парня «под ноль» и отпустить… это было летом сорок второго… С какой целью ходил Коля на молдавский берег, он нам так и не сознался…»

 «Николая немцы забрали в 1943 году, заканчивался, помню, сентябрь, прохладно… — Вспоминала тетя. — Вот закрываю глаза и вижу: бежит мне навстречу сын и кричит: «Мама! Дядю Колю немцы забрали…» В нашем городе вообще-то румыны хозяйничали — это была «их территория», — но Колю забрали именно немцы… Облава! Мы все, мама Коли и я с детьми, побежали на вокзал… У теплушек уже стояла охрана — фашисты с овчарками… К Николаю нас не пустили. Так и стояли: мы с этой стороны, а Коля — с той, за цепью охранников… Людей было очень много. Все кричали, плакали… Так мы прощались с Николаем. Больше мы его не видели…»

.

И вот Николай Буянов вместе с десятью своими соотечественниками оказался в Италии, в области Тоскана, в городке Сан Джованни Вальдарно, в провинции Ареццо. Железнодорожная станция в этом городе была важным стратегическим пунктом, связывающим Флоренцию с Римом. Ребят отправили сюда на строительные работы.

Все его дни в лагере были одинаково похожими: подъем, отбой, пайка глинообразного хлеба, тяжкий труд, издевательства…

После того как Николай заступился за измученного итальянца, работавшего с ними, он сразу же попал в немилость коменданта лагеря. Во время отбоя, когда все спали, Буянова будили и вызывали в канцелярию, где устраивали очередной допрос: есть ли среди узников коммунисты, командиры Красной Армии, ГАПисты (Gruppi d’Azione Patriottica — итальянские группы патриотического действия. Эти группы состояли из трех-четырех человек и действовали исключительно в городе)… На все звучал отрицательный ответ и нацист-комендант бил его в лицо и напоминал: за побег — смерть, за один лишь взгляд на немку из обслуги — виселица…

Потом в лагере назначили нового коменданта, и Николаю зажилось немного спокойнее. Вместе с другими узниками его стали выпускать за ворота лагеря, где под усиленным конвоем занимались ремонтными работами. Меняли шпалы, подносили рельсы…

Но, даже находясь в плену, выполняя тяжелые физические работы, Николай старался всегда быть в курсе последних событий. Вместе с товарищами прислушивался к разговорам охранников. Кое-что узнавал и от наемных итальянских рабочих, которые жили в городке и ежедневно приходили в лагерь на работу.

Однажды вместо обеда всех неожиданно повели в церковь. Там уже шла служба. Людей было немного, человек десять, в основном женщины. Никто не обратил на заключенных внимания. Падре читал молитву, а потом вдруг начал… на ломаном русском языке провозглашать анафему большевикам, прославляя подвиги немецко-итальянских войск на фронтах. Было понятно: обрабатывали русских…

Там Николай впервые познакомился с черноглазой девушкой, которая в последствии вместе с итальянскими патриотами помогла ему бежать из лагеря.

.

…После дерзкого побега

Наконец нашел причал.

Как в награду за победу

Он в Италию попал.

Партизанские походы,

И куда лишь не взгляни,

Остро помнятся невзгоды

В те решающие дни…

.

В конце апреля, после удавшегося побега, Николая привели в партизанский отряд «Кьатти» действующий в горах, 22-й штурмовой Гарибальдийской бригады «Витторио Синигаллья».

.

«В один прекрасный воскресный вечер, в конце весны 1944 года, — вспоминал советский партизан из бригады «Витторио Синигалья» Шалва Джавахишвили из Грузинской ССР, — мы бежали из лагеря и пришли в одну семью, где нас ждали итальянские патриоты. Мы направились в горы. Там я познакомился с Николаем Буяновым. Нас сопровождал один итальянец. В два часа ночи мы пришли в маленькую деревушку, там нас встретил командир партизанского отряда, очень тепло принял, пожал руки и сказал, что с этого момента мы — братья, боремся за одно общее дело и у нас одна цель. По его приказу нам принесли оружие. В отряде нас окружили партизаны, знакомились с нами, обнимали нас, целовали… Было очень приятно… это было время, когда гитлеровские войска из Южной Италии спешно перебрасывались на север страны…»

.

В Гарибальдийской бригаде «Витторио Синигаллья» сражалось более 60-ти советских партизан.

Один отряд этой бригады состоял полностью из советских и назывался «Стелла Росса» («Красная звезда»). Командовал ею, старший лейтенант авиации, с партизанским именем Джованни, сбитый гитлеровцами под Сталинградом, погибший в сражении 20 июня 1944 года вместе с 38 партизанами в Пьян делль Альберо (Фолиньо, провинция Флоренции).

Оказавшись среди итальянских партизан, Николай, выучивший в детстве румынский, похожий немного на итальянский, сразу смог более-менее понятно объясняться с новыми товарищами. И сразу же своим дружелюбием, сообразительностью, находчивостью, смелостью и силой заслужил любовь и доверие партизан.

Вот как Либеро Сантони (политический комиссар-коммунист отряда «Кьятти») пишет о Николае в своей книге «Из мрака шахты на свет свободы», посвященной «памяти донна Ферранте Баджарди и Николая Буянова»:

«Правду говорят, что в каждом есть и хорошее и плохое, правда также и то, что Николаю удавалось четко разделять эти две части человеческой натуры, великодушно отдавая все хорошее друзьям и все плохое оставляя нацистам, оккупантам его Родины…»

 Уже в отряде Николай узнал как зовут ту черноглазую девушку, которую он впервые увидел в церкви. Это была Никла де Бона юные партизаны полюбили друг друга.

Никла де Бона доставляла в отряд газету Итальянской компартии «Унита». Когда в Милане закрыли типографию, партия решила выпускать газету в горах. Шрифт перевозили из отряда в отряд. «Униту» размножали на стеклографе, переписывали от руки. Газета была величиной с носовой платок. Шрифт ее был мелкий, бумага — казалась тоньше папиросной. Выпускалась газета такой для удобства перевозки. Маршруты «Униты» всегда пролегали через оккупированные немцами районы, мимо постов итальянских фашистов и гитлеровских нацистов. За ее распространителями устраивалась настоящая охота. Перевозили «Униту» в чемоданах с двойным дном, в мешках с мукой, переносили в пустотелых каблуках, под подкладкой…

Николая в начале поставили работать с Никлой. Своей типографии в отряде «Кьятти» еще не было. Пользовались стеклографом. Тиражировали «Униту». Выпускали листовки и прокламации. Никла писала тексты, в которых призывали сплотить силы в борьбе против фашистов, идти в партизаны, сообщали о фактах насилия и произвола оккупантов… Николай печатал…

А вот на боевые операции Буянова брать не спешили. Некоторое время он помогал Никле. Ей же было поручено ознакомить Николу, как называли его итальянцы отряда, с немецким ручным пулеметом «Парабеллум» и итальянской винтовкой. Учеником он оказался способным. Разбирал и собирал оружие в считанные секунды. Бил прицельным огнем…

Потом Николай ходил вместе с Никлой в город, облачившись в крестьянскую одежду с привязанными на животе под рубашкой, листовками. По легенде они брат и сестра. Чтобы не выдало плохое знание языка, Николай в критическую минуту должен был сыграть роль глухонемого.

… В городе Каврилья принялись за работу. Оставляли листовки на скамейках, подбрасывали в почтовые ящики, во дворы, подсовывали под двери домов… В уличной суматохе Николай даже сумел впихнуть одну листовку в карман полицейского, за что получил от Никлы строгое замечание.

После такой проверки Николая уже посылали в составе группы разведчиков к железной дороге, наблюдать и собирать информацию о движении эшелонов. Потом был первый пущенный под откос гитлеровский эшелон. После этого, Николаю вручили «Парабеллум» отбитый у фашистов. С этого момента Николай Буянов уходил на задания, взвалив на плечо тяжелый «Парабеллум». Никла всегда догоняла его, осеняла крестом и целовала…

«Я его хорошо знал… — вспоминает Антонио Сантони, бывший мэр Каврильи и брат комиссара отряда Либеро Сантони. — Всегда встречались когда я приходил в отряд по заданию подпольщиков… он был лишь на три года старше меня… Жизнерадостный парень, любимец партизан… помню как пришел он к нам, вывернул карман, достал от туда несколько сигарет и разделил их между всеми… О нем мы знали немного (в те годы редко кто расспрашивал друг друга)… Никола говорил, что его брат — офицер Советской Армии, мечтал встретиться с ним…»

 «Николай Буянов, — вспоминает Либеро Сантони, — Никола, как мы его называли, — иностранец по рождению и происхождению, он был нашим братом в борьбе за идеалы, за надежду, за свободу.

 Этот восемнадцатилетний парень — простой, жизнерадостный  и всеобщий любимец…

 Этот гигант, которому мы доверили пулемет марки «Парабеллум» ( для обращения с этим оружием без опоры на землю нужны были стальные руки),  чтобы доставить удовольствие другим, в единоборстве давал себя побеждать значительно более слабым соперникам, он вместе с тем умел с необычайной нежностью напевать на губной гармошке мелодии своей Родины или, запевая «Интернационал», делать первый шаг для сближения с нашей молодежью…

 Не шуткой был его уход за пулеметом, который попал в отряд поврежденным и непригодным для использования, и который, отремонтировав, Николай чуть ли не брал с собой в постель, — лишь бы в бою он «пел» не хуже скрипки.

 Он был непредсказуем. Однажды, работая в поле наравне с крестьянами и девушками при сборе урожая хлеба, Никола буквально сиял от радости. Сразу было заметно, что к этой работе навыки у него есть…

 А когда в отряде появилась пишущая машинка, он показал, что и с ней может справиться…»

 «В нем иногда чувствовалось мальчишество, а то вдруг он замолкал, уединялся… Может вспоминал Родину, маму?..» — вспоминал Антонио Сантони.

«4 июля 1944 года стало кровавым днем для жителей Каврильи, Кастельнуово деи Сабиони и других селений… — вспоминала Ада Сантони, связная отряда «Кьятти». — Внезапно ворвались каратели… Начались облавы. Наци-фашисты хватали всех, кто встречался. Хватали, приводили к стенам крепости в Кастельнуово деи Саббиони и расстреливали…

 Я побежала в партизанский отряд, чтобы предупредить о расправе… И те, кто еще остались в живых, тоже бросились в горы… Каратели пустились в погоню…

 За четыре дня гитлеровцы расстреляли около 200 мирных жителей…»

 «… От связной стало известно, — вспоминает Шалва, — что в горы направляется отряд наци-фашистов для уничтожения партизан. К нам присоединились находившиеся вблизи партизанские отряды…

 Вспоминаю беседу с Николаем в пути, когда мы переходили на новое место. Который уже раз Коля мне говорил: «На Родине меня ждет мама и старшие братья. Если бы ты знал, Шалва, как я хочу их увидеть, как скучаю за ними!» После недолгого молчания он достал из кармана фото своей любимой [Никлы] и продолжил: «Если останусь жив, то какую красивую невестку

---

Партизаны входили в боевые столкновения и 4 и 5 и 6 июля. 7 июля гитлеровцы сильно потеснили их позиции, и стало понятно, что партизанам не устоять. Было решено отступать, уходя в горы, и одновременно выводить из опасной зоны ушедших к партизанам мирных жителей.

.

…Но однажды враг коварный

Стал отряд их настигать.

Надо было взвод ударный

Для прикрытия послать.

И решил тогда Буянов,

Остро вглядываясь в тьму:

Погибать ребятам рано —

Лучше гибнуть оному.

Три часа сражался парень.

Скулы ненависть свела.

Не почувствовав удара —

Пуля сердце пропекла…

.

8 июля гитлеровцы атаковали партизан уже в горах, пытаясь окружить. Но с партизанами были женщины и дети, о бое не могло быть и речи. Необходимо было выиграть время, чтобы эвакуироваться, отойти в более безопасное место, в глубь леса.

Николай вызвался прикрывать отход партизан, на отрез отказавшись, оставлять ещё кого-то в подмогу. Он отчётливо понимал, что это будет смертельный бой, и решил принять его один, сохранив жизни итальянских товарищей.

.

«…Заняв выгодную позицию на высоте, пулемет Николая Буянова выплевывал адские пули на головы немцев, и они вынуждены были остановиться…» — Либеро Сантони

Партизаны вместе с гражданским населением смогли отойти далеко в глубь леса.

«Николай отдал свою жизнь в обмен на спасение жизней сотен итальянских женщин и детей» — Либеро Сантони

«Лишь через день мы смогли вернуться на место вчерашнего боя. — Вспоминал Карло Трефолотти, товарищ Коли по отряду. — Никола лежал, широко раскинув руки, словно хотел обнять всю Землю, на которой принял смерть… Он был прошит пулями во многих местах… Никола сражался до последнего вздоха: у него не осталось ни одного патрона…»

 Так погиб юный восемнадцатилетний советский партизан, Николай Буянов, которому через 10 дней должно было исполниться 19 лет…

…Из родной земли березы

Над могилою растут.

По утрам роняют слезы

И живут, живут, живут…

В горах, на месте гибели Николая, друзья партизаны установили белый мраморный обелиск, посадив рядом четыре березы, символ его Советской Родины. На обелиске написано: «Николаю Буянову погибшему за Свободу Италии», по бокам обелиска:

«Свобода не знает границ», «Мы будем бдительны, чтобы твоя смерть не была напрасной».

А на широком мраморном пьедестале высечено:

«Этот памятный обелиск был возведен населением Каврильи, чтобы увековечить подвиг Советского партизана Николая Буянова погибшего на этом месте 8 июля 1944 года за Свободу Италии»

Более 40 лет любимая девушка, невеста, Николая — Никла Берти де Бона, переехавшая жить в Швейцарию, каждый год 8 июля приезжала на место гибели своего дорогого Николы.

После ухода гитлеровцев, прах Николая перенесли на городское кладбище Сан Джованни Вальдарно, сейчас это часть кладбища, посвященная погибшим партизанам в Итальянском Сопротивлении, с соответствующей надписью и монументом

В городке Кастельнуово деи Саббиони есть площадь, которая носит имя Николая Буянова.

На монументе в Пьян делль Альберо, посвященном партизанам, где в сражении против наци-фашистов погибли товарищи Николая по Гарибальдийской Бригаде «Витторио Синигаллья» также увековечено имя Николая, хотя и с небольшой ошибкой в фамилии (написано Николай Бусанов).

Весь лесной массив, в горах коммуны Каврилья, который был театром партизанских боевых действий, в 1978 году был объединен администрацией в Природный Парк и «посвящен Сопротивлению в лице советского юноши Николая Буянова и всех погибших в войне за освобождение», что высечено на памятном камне у входа в Парк. Советский Союз подарил этому парку двух медведей, бизонов и волков. К сожалению, Парк ставший Зоопарком в лоне живой природы, в начале 1990-х годов без должного финансирования и без помощи Советского Союза становился заброшенным. В Итоге сейчас — это огромнейшая зеленая территория с прудом, ивами и остатками былого великолепия…

В 1985 году Нильде Йотти, участвовавшая в Движении Сопротивления, член ЦК итальянской Компартии, председатель палаты депутатов Итальянского парламента, в торжественной обстановке — в присутствии бывших партизан отряда «Кьятти» — передала Чрезвычайному и Полномочному Послу СССР в Италии Николаю Лунькову Золотую медаль «За Воинскую доблесть», которой награждался посмертно Николай Буянов. А в 1987 году высокая награда Итальянской Республики была передана Могилев-Подольску и хранилась в городском краеведческом музее.

Хотелось бы подчеркнуть что как иностранцы, только четыре человека, получили Золотую медаль Италии и все они советские граждане, сражавшиеся в Итальянском Движении Сопротивления и героически погибшие — Федор Полетаев, Николай Буянов, Форэ Мосулишвили и Даниил Авдеев.

В родном городе Николая Могилев-Подольске ему установлен памятник, его именем названа улица и школа, в которой учился Коля, и где была установлена мемориальная доска в его честь. В школе был музей. Имя Николая было присвоено пионерскому отряду. Лучшие школьники получали Буяновскую стипендию, установленную местными властями. В одном из классов была именная парта с табличкой – «здесь имеют право сидеть самые достойные ученики».

В конце 1980-х на студии «Укркинохроника», Петром Яровенко и Анатолием Серых был создан короткометражный документальный фильм «Виват, Николо!» на русском языке, но для итальянских товарищей были сделаны субтитры, и копия кассеты с этим фильмом хранится в Каврилье.

В 1990-х годах, город Могилев-Подольский стал побратимом итальянскому городу Каврилья.

В 2011 была издана в Украине на русском языке (подготовленная к печати еще в 1988 году) документальная повесть Ивана Бабак и Вадима Витковского о Николае Буянове: «Чужбины для подвига нет».

В 2018 году я, автор статьи, мой 2-х летний сын Коля (названный в честь Николая Буянова) и мой итальянский друг — мы принялись за облагораживание как самого обелиска на месте гибели Николая, так и места вокруг.

Конечно же, муниципалитет Каврильи каждый год в день Освобождение Италии, 25 апреля, приносит венок памяти, но, увы, не более этого. Друзья Николая — партизаны, к сожалению, уже практически все умерли и вот пьедестал у обелиска начал покрываться чернотой и темно-зеленной плесенью, надпись, вырезанная в мраморе выцвела. Вот мы и решили собственными силами взяться, по возможности, за «обновление» обелиска. А еще, по обоим сторонам обелиска, мы посадили два небольших куста красных роз.

В 2019 году мы в том же составе, и опять же по личной инициативе, решили подчистили надпись, выбитую на памятном камне в Парке посвященном Николаю Буянову, которая уже потускнела, а где-то и начинала покрываться мхом…

В 2019 Давиде Торелли издал в Италии книгу на итальянском о Николае «Николай Буянов. Советский партизан, отдавший жизнь за Каврилью».

И в этом же 2019 году, мне удалось собрать небольшую группу «Буяновцев» (я так называю итальянских друзей из Коллектива Буянова — ребята антифашисты Тосканы из Вальдарно, объединившиеся под именем советского партизана и героя Италии — Николая Буянова) и в день гибели Николая мы вместе пришли, точнее приехали, на это памятно-трагическое место… Я немного заблудилась, т.к. не очень ориентировалась в местности, приезжая сюда на машине, и свернув не на том повороте, привела моих друзей в городок Кастельнуово дей Сабиони. Тогда мы решили подойти к газетному киоску и спросить там. Какой же была моя радость, когда трое местных итальянцев стоящих у киоска, все трое знали дорогу и начали нам на перебой объяснять. Правду сказать, их всем было за 50 лет. Потом один из них вызвался нас сопроводить и уже на месте, поднявшись с нами к обелиску Николая, рассказал, что он знает все о подвиге Коли Буянова, им об этом рассказывали в школе…

Хорошо бы чтобы и сейчас возобновились такие рассказы в итальянских школах!

Заканчиваю свой рассказ словами Альдо Дуччи и Либеро Сантони

Альдо Дуччи, мер Ареццо (1963-1966 и 1970-1990), в 1979 национальный секретарь ANPI (Associazione Nazionale Partigiani d’Italia — Национальная Ассоциация Партизан Италии):

«… Важно идеалы движения Сопротивления [Италии] передать нашим детям. Нужно, чтобы память о героях, которым Италия обязана своей свободой, сохранилась в веках. Мы всегда помним и подчеркиваем, что Советский Союз внес решающий взнос в победу над немецко-фашистскими полчищами…»

 Либеро Сантони:

«Я назвал в честь Николы своего сына. И не только потому, что он был моим другом и в такой способ я хотел, чтобы он продолжил жить среди нас, — больше всего я хотел, чтобы сын всегда помнил, кому мы обязаны своей свободой…»

Автор: Ольга Бабак, историк любитель из Одессы

Продолжение: Русский гарибальдиец Алессандро