О самом молодом Маршале авиации Александре Голованове

«Мы были ударной силой и находились на особом положении…

Но главное — когда мы садились на аэродромы фронтовой авиации, они видели,

какая у нас спайка и дружба в экипажах, какой у нас коллектив… Мы — головановцы!

Будут идти годы, но такие люди, как он, не могут быть забыты,

о них всегда будут вспоминать в трудный для Отечества час».

ветеран АДД генерал-лейтенант авиации С. Я. Федоров

Александр Евгеньевич Голованов

(1904-1975)

В жизни этого человека знаменателен резкий взлет карьеры: получив в феврале 1941 года должность командира авиационного полка и звание подполковника, Александр Евгеньевич Голованов 19 августа 1944 года стал Главным маршалом авиации, самым молодым маршалом в истории Красной армии.

Его лично знал Сталин и испытывал к нему отеческие чувства. “Вождь народов” всегда, когда этот человек приезжал к нему домой, встречал и пытался помочь раздеться, а при уходе провожал и помогал одеться. Маршал конфузился. “Я всегда почему-то чувствовал себя при этом страшно неловко и всегда, входя в дом, на ходу снимал шинель или фуражку. Уходя, также старался быстрее выйти из комнаты и одеться до того, как подойдёт Сталин”.

По личному распоряжению вождя маршалу в 1943 году была предоставлена огромная пятикомнатная квартира площадью в 163 кв. метра в знаменитом Доме на набережной. Из окон кабинета и спальни был виден Кремль.

Но давайте по порядку…

Родился будущий маршал авиации в Нижнем Новгороде в 1904 году в семье, где его отец работал в речной флотилии речником. Мама мальчика являлась дочерью одного из участников покушения на царя Александра II – революционера Кибальчича, она была  оперной певицей.

Предки Голованова были мелкими дворянами, на таких людях держалась вся Россия. 13 -летним подростком Александр Голованов поступил в кадетский корпус, в 15 лет — в ряды Красной Армии (чтобы попасть туда, он прибавил себе 3 года). Юноша выглядел старше своих сверстников, с ростом под два метра. Голованов несколько лет воевал на фронте, служил в полковой  разведке, быстро дослужившись до командира взвода разведки.

Молодой Голованов в  возрасте 16 лет  уже стал офицером, служил в органах ОГПУ. В его служебном списке во время работы в этой организации — участие в поимке и аресте знаменитого эсера Бориса Савинкова. За участие в финской военной компании и на Халхин-Голе Голованов был удостоен орденами Красного Знамени и орденом Ленина.

В 21 год Голованов уже был в звании подполковника госбезопасности. Такую головокружительную карьеру мог сделать не каждый — его заслуги, хватку и армейский опыт высоко ценили в ведомстве и привлекали его к  ответственным контрреволюционным операциям. Так, например, Голованов в конце 30-х годов тайно сопровождал оппозиционера Льва Троцкого в Алма- Ату и отслеживал его связи ии деятельность.

Были у чекиста Голованова достижения и на других поприщах — отличался меткостью в стрельбе, занимался конным спортом, авто- и мотогонками. Лучшим лётчиком страны, а впоследствии и маршалом он стал позднее, буквально «заболев небом».

В 1932 году он закончил авиационную школу. В конце 30-х годов Голованов прославился в СССР как один из лучших пилотов гражданской авиации, налетал не один миллион километров в должности сначала пилота и позднее — командира летного отряда.

Личный летчик и порученец Сталина

1930-е годы – начало становления авиации в стране, из-за острой нехватки пилотов советской молодежи был брошен клич — «все на самолеты».

В 1933 году Голованов официально ушел из ОГПУ и выучился на первоклассного лётчика. Александр стремился всегда стать лучшим во всем, за что ни брался, вторые места были ни для него. В 1935 году Голованов командовал  воздушной базой гражданской авиации в Иркутске.

В 1937 году его по ложным обвинениям исключили из компартии, он едва избежал ареста.

Он уехал в Москву и устроился на должность рядового пилота, позднее Голованов стал шеф-пилотом спецэскадрильи.

Это означает, что бывшему чекисту (как известно, бывших не бывает) поручали перевозку секретных и ответственных документов – как по стране, так и за рубеж.

В январе 1941 года Голованов отправил Иосифу Виссарионовичу письмо, изложив идею создания мощной дальнебомбардировочной авиации. Сталин заинтересовался предложением пилота и пригласил Голованова для беседы. Его предложения были приняты.  Новоиспеченному командиру полка Сталин распорядился выдать персональный оклад, что было само по себе беспрецедентным решением Верховного Главнокомандующего.

С этого времени, с февраля 1941 года Александр Голованов – командир дальнебомбардировочного авиаполка. С августа 1941 года он стал командиром авиационной дивизии и подчинялся только Ставке Верховного Главнокомандования.

Голованов блестяще справился с задачей, поставленной перед ним вождем. Уже на второй день войны полк во главе со своим командиром бомбил скопление немецких войск в районе Варшавы. Летчики авиационной дивизии, которой он командовал, бомбили Берлин в самый суровый период войны, когда геббельсовская пропаганда кричала о гибели советской авиации. Воздушные корабли Авиации дальнего действия даже в тот момент, когда немцы подошли к Сталинграду, бомбардировали военные объекты врага в Будапеште, Кёнигсберге, Штеттине, Данциге, Бухаресте, Плоешти… Цели перед летчиками ставил сам Сталин, который не уходил отдыхать, пока не сядет последний самолет и не станут известны результаты налета на дальние цели. Более того, командир корабля, бомбившего Берлин, получал право дать радиограмму на имя вождя с докладом о выполнении поставленной боевой задачи.

Неслучайно на нашем узконапрвленном портале появилась статья о Маршале Голованове. Именно создание дальней авиации позволило направлять советских лётчиков для поддержки и помощи Югославии. О группе АГОН уже есть много статей на портале

Из мемуаров  Главного маршала авиации А. Е. Голованова “Дальняя бомбардировочная”

После того как наша военная миссия была доставлена, как говорят, в целости и сохранности в Бари (Южная Италия), а потом к партизанам в Югославию, наша работа пошла в основном через миссию. Интересная деталь — военная миссия, посланная нашим правительством к маршалу Тито, была аккредитована при Национальном комитете освобождения Югославии, в то время как англичане и американцы держали свои миссии при Верховном штабе Народно-освободительной армии, никак не желая признавать наличия там же нового правительства Югославии.

В районе расположении Верховного штаба НОАЮ и советской миссии была развернута и наша радиостанция с обслуживающим персоналом, которая служила как приводная и связная рация АДД.

Как-то мы получили данные о прибытии в Верховный штаб сына Черчилля Рандольфа, который появился там в личине военного корреспондента. Появление его у маршала Тито было не совсем обычным — он был сброшен туда на парашюте.

Когда я доложил о полученных сведениях Сталину, он, немного помолчав, сказал:

– Имейте в виду, сыновья премьеров так просто на парашютах не прыгают и в чужих штабах без определенных целей не появляются.

Так оно и оказалось. Сын Черчилля активно действовал в определенном направлении как в своей, так и в американской миссии. Мы получали сведения и о том, что Рандольф совершает вояжи между Верховным штабом НОАЮ и Каиром. Английские офицеры называли Рандольфа толстым сыном великого отца…

Отношения между союзниками и партизанами становились все напряженнее. Максимально сократились поставки союзников НОАЮ, однако на большее они не решались. Дело в том, что, нанеся в феврале — марте 1944 года сокрушительный удар на Буге, наши войска в апреле вышли к границам Чехословакии и вступили на территорию Румынии. Идея Черчилля о высадке десанта из районов Средиземного моря и проникновении на Балканы окончательно проваливалась, в то время как нашим войскам оставалось преодолеть не такое уже большое расстояние, чтобы достичь границ Югославии. В связи с этим нашим союзникам, в особенности Англии, все время приходилось менять свою политику в отношении югославских партизан, хотя партизанское движение и было у них, как говорится, бельмом на глазу. Утром 25 мая мной была получена радиограмма от начальника нашей расположенной в горах в районе Дрвара радиостанции (штат ее состоял из двух человек: старшины Владимира Щеглова и рядового Пушкина). В этой радиограмме сообщалось, что происходит высадка немецкого десанта на Дрвар, где идет бой. Примерно через два часа пришло сообщение о том, что высажен крупный немецкий десант, захвачен город. Каких-либо подробностей сообщить не могут, так как связаться не с кем. Ввиду того, что немцы находятся в непосредственной близости, радиостанцию зарывают в землю, сами уходят в горы.

Об этом докладывал Сталину я уже лично, так как он звонил до этого неоднократно, справляясь, не получили ли мы каких-либо новых данных, и, наконец, дал указание по получении таковых приехать и доложить лично.

– Видимо, полученные вами сообщения правильные, и положение там серьезное, — немного помолчав, сказал Сталин. — Ни по одному каналу не могут связаться наши товарищи со штабом Тито. Это не может быть случайностью.

Походив немного, Сталин остановился и задумчиво, как бы про себя произнес:

– Чья же это работа, хотел бы я знать?.. Видимо, сынки зря время не тратят.

Когда же в конце концов обнаружился маршал Тито, Сталин дал указание принять все меры к тому, чтобы его вывезти. Это задание с честью выполнил А. С. Шорников, находившийся в Бари и совершивший уже десятки вылетов к партизанам с посадкой у них. К слову сказать, он был первым летчиком, осуществившим посадку ночью на заснеженную площадку в высокогорном районе Боснии. Полеты и посадки Шорникова на ограниченные площадки в горах, где ошибка не может повториться дважды, не были трюкачеством. Этого требовали обстоятельства. Однажды, преодолев плохую погоду и доставив очередную партию военного имущества, экипаж летел обратно, везя пятнадцать человек раненых, и поначалу не заметил, что все они не имеют обоих ног. Не было ни стонов, ни жалоб, ни просьб о помощи… Увидев уже многое и за время Великой Отечественной войны, и за время полетов в Югославии, экипаж был поражен мужеством и стойкостью, которые проявляли раненые партизаны. Надо ли говорить о том, что весь экипаж старался как-то облегчить их состояние во время перелета. Надо ли говорить о том, что наши экипажи использовали малейшую возможность для полета к партизанам. Опыт, полученный в таких полетах, пригодился и не заставил себя долго ждать.

Историю спасения штаб Тито можно узнать в этой статье

Позднее мы узнали некоторые подробности. Немецкий десантный батальон с частями усиления имел задачу захватить Дрвар, где расположен Верховный штаб Народно-освободительной армии, и уничтожить его вместе с Верховным главнокомандующим маршалом Тито. Высадка десанта оказалась неожиданной. Каких-либо крупных частей или соединений, которые могли бы вступить в бой с гитлеровцами, в районе расположения штаба не было. Отдельные подразделения не могли вести длительный бой с хорошо вооруженным противником, имевшим в своем распоряжении даже артиллерию. Пришлось с боями отходить. Выйти из пещеры, где размещался штаб, было невозможно из-за кинжального огня. Тогда был взломан пол и находившиеся в пещере спустились по веревке к протекавшему внизу ручью, вышли в сад, а оттуда пробрались на гребень горы у долины Унаца. Так ушел маршал Тито со своими товарищами от немцев. Все же капитан Рипке, командир десантного батальона гитлеровцев, которому не удалось схватить или уничтожить самого Тито, захватил трофей — парадную маршальскую форму. Так бесславно закончилась очередная, теперь уже диверсионная, попытка разделаться с руководством Народно-освободительной армии Югославии.

В то время как, сокращая помощь югославским партизанам, союзники безуспешно пытались добиться согласия Тито войти в контакт с королем, наше государство оказывало все возрастающую помощь Народно-освободительной армии Югославии. Мной было доложено Сталину о целесообразности и прямой необходимости организовать свою базу в Бари, что усилило бы обеспечение боевой деятельности партизан. По его указанию наши товарищи договорились с союзниками об организации в Бари авиационной базы, куда была переброшена группа транспортных самолетов с личным составом, которая в июле начала боевую работу на партизан. Эту авиагруппу особого назначения (АГОН) возглавил Герой Советского Союза полковник Василий Иванович Щелкунов.

Полеты на сброс беспарашютных грузов и полеты с посадками ночью были особенно сложны и опасны. Дело в том, что партизаны, как правило, находились в горах и опознавательные знаки сброса выкладывали на склонах гор, в ущельях, что, естественно, крайне затрудняло маневр самолетов. Приходилось ночью снижаться ниже вершин окружающих гор, которые зачастую были плохо видны, и экипаж находился в постоянной опасности столкновения с ними. Подчас противник располагался вблизи точек сброса, и самолеты подвергались с его стороны пулеметно-ружейному обстрелу. Выполнив задание, машины нередко приходили домой с пробоинами. Однако точность сброса всегда была хорошей — за все время работы авиагруппы не было ни одного случая, чтобы груз попал в руки противника. Случались и курьезы. Однажды в лунную ночь шесть самолетов с малых высот сбрасывали груз на одну из партизанских площадок. После того как четыре самолета выполнили свое задание, огни погасли. Не сбросившие свой груз два самолета пришлось перенацелить на другие точки. Впоследствии оказалось, что сброс был настолько интенсивным и точным, что команда, поддерживавшая огонь костров, разбежалась и костры погасли.

Несмотря на все сложности боевой деятельности, работа нашей авиагруппы в Бари проходила без происшествий и без потерь самолетов. Здесь нужно отдать должное и командиру этой авиагруппы Василию Ивановичу Щелкунову, который, сам летая на выполнение боевых заданий, а следовательно, зная действительные условия полетов, организовал работу так, что максимально исключались предпосылки к летным происшествиям.

Экипажи авиагруппы совершали посадки более чем на двадцати площадках в различных районах Югославии, в большинстве своем в гористой местности.

Авиагруппа доставила партизанам огромное количество боеприпасов, оружия и другого военного снаряжения (вплоть до 45-миллиметровых противотанковых пушек), продовольствия и медикаментов. Только личного состава было перевезено более 5000 человек, в том числе вывезено более 1500 раненых. С авиабазы на аэродроме Бари для НОАЮ было доставлено самолетами около 3000 тонн военных грузов.

На самолетах авиагруппы были доставлены в Бари четыре самолета По-2, которые были собраны, облетаны и переданы Народно-освободительной армии как самолеты связи. Наши же товарищи оттренировали и выпустили на них югославских летчиков.

Не один раз встречался Щелкунов с маршалом Тито, решая те или иные вопросы. Он же организовал его перелет с острова Вис на аэродром Крайова в Румынии, когда И. В. Сталин пригласил Тито в Москву (18—20 сентября 1944 года).

В разговорах с В. И. Щелкуновым маршал Тито особенно тепло отзывался о советских летчиках, которые, как он выразился, «заслужили то, чтобы после войны быть гостями в санаториях прекрасного Адриатического побережья Югославии».

Весну, лето и осень 1944-го личный состав АДД, выполнявший полеты в Югославию, вел напряженную работу. До мая полеты производились из района Киева, потом из района Винницы и, наконец, осенью — с территории Румынии. По неполным данным, с этих баз совершено около 2000 боевых вылетов и доставлено огромное количество оружия, боеприпасов и другого военного имущества. Конечно, ни в какое сравнение эти полеты с полетами союзников идти не могли. Как уже упоминалось выше, летать с баз Южной Италии было куда ближе, а по метеорологическим условиям куда проще. А телеграммы от партизан все шли и шли, и речь в них была все время об одном… Оружие, боеприпасы… Боеприпасы, оружие. Вот, например, телеграмма за № 55:

«Главный штаб Сербии очень просит в ночь на 13.9 на площадку штаба сбросить возможно большее количество винтовок, автоматов, пулеметов, боеприпасов. Координаты: 21 31 00, 43 13 00 — площадка, что 8 км западнее Прокупле. Сигналы: квадрат из восьми костров, кодовый сигнал по таблице 183».

Через два дня получаем оттуда же телеграмму № 279:

«Главному штабу Сербии необходимо оружие для вооружения 35 тысяч бойцов.

Площадка Губетин закрывается.

Принимаем груз на Добра Вода. Горшков».

(Заместитель начальника нашей военной миссии.)

Хочу здесь привести один случай обмена письмами между нашим экипажем, доставлявшим по этим заявкам оружие, и партизанами. Старший лейтенант Иван Константинов вложил в один из мешков, доставляемых партизанам, письмо от себя и своего экипажа, где желал успехов тем, кто получит оружие и будет бить гитлеровцев. и изменников. Сбросил он это письмо вместе с грузом 19 сентября, указав номер своего самолета. Вскоре был получен ответ, который привожу полностью:

«Гвардейскому боевому экипажу № 7/369, ст. лейтенанту Константинову.

Дорогие братья и боевые товарищи! Ваш драгоценный груз попал в наши руки. Оружие, которое вы нам сбросили, уже бьет фрицев и изменников.

Приближается час нашей общей победы. Заверяем вас, что ни одна винтовка, полученная из ваших рук, не пощадит врага. Просим вас, товарищи, сбрасывать нам ваши газеты, журналы и книги.

Да здравствует СССР, вождь всех свободолюбивых народов в борьбе за уничтожение фашистского ига!

Да здравствует непобедимая героическая Красная Армия!

Да здравствует Народно-освободительная армия Югославии! Да здравствуют наши любимые вожди маршал Сталин и маршал Тито!

Да здравствует дружная семья славянских народов!

Да здравствует сталинское племя крылатых!

Солдаты, подофицеры и офицеры 24-й сербской дивизии НОА Югославии.

24 сентября 1944 г. № 899».

(Архив МО СССР, ф. ВДВ, оп. 11519, д. 1079, л. 56).

Такая переписка сплачивала боевую дружбу югославских бойцов с нашими экипажами. А их летало в Югославию немало, и упомянуть их всех в этой книге, конечно, невозможно.

Интересный факт: если в начале войны в подчинении Голованова было  всего лишь  350 бомбардировщиков, то к окончанию войны –  более 2000 боевых самолётов.

Бомбардировщики под руководством Голованова выполняли боевые задачи далеко вглубь эшелонированной территории врага. В числе  задач государственной важности были бомбардировки Берлина, других важные центров Германии и покоренных рейхом стран Европы.

Геринг лично поклялся, что не допустит ни одной бомбы на Берлин, но пилоты Голованова в пух и прах опровергли его слова.

Сам Александр Евгеньевич не только руководил, но и сам частенько управлял самолетом во время глубоких рейдов в тыл противника.

В своих мемуарах Александр Евгеньевич скромно умолчал о том, что за штурвалом одного из дальнебомбардировочных самолетов сидел он сам.

Создание такого мощного стотысячного объединения в рамках АДД не могло не вызвать известной ревности со стороны других военачальников. Маршалу Жукову, занимавшему пост заместителя Верховного Главнокомандующего, доброжелатели прозрачно намекнули, что маршал Голованов метит на его место. Учитывая близость лётчика к вождю, предположение казалось весьма правдоподобным. Встал вопрос: кто будет назначен командующим воздушно-десантной армией? Было очевидно, что поскольку армии предстоит сыграть решающую роль в окончании войны, её командующего ждут победные лавры и слава, звания и награды.

Полагаясь, вероятно, на рекомендацию своего заместителя, Верховный Главнокомандующий счёл генерала армии Василия Даниловича Соколовского наиболее желательной фигурой на этот ответственный пост. Генерал долгое время служил вместе с Жуковым в должности начальника штаба фронта и был креатурой Георгия Константиновича. Вызвав Голованова в Ставку, Сталин предложил ему одобрить назначение Соколовского. Однако Голованов, ревниво отстаивающий особый статус АДД и всегда сам подбиравший командные кадры, и на сей раз, настоял на своём кандидате. Соколовский был опытным штабным работником, но его командование Западным фронтом закончилось снятием с должности. Маршал, и в должности командующего продолжавший летать, а в бытность командиром полка и командиром дивизии пилотировавший воздушный корабль на бомбардировку Берлина, Кёнигсберга, Данцига и Плоешти, с трудом мог представить генерала Соколовского прыгающим с парашютом и ползущим по-пластунски в тылу врага.

Послевоенный закат карьеры Голованова

идеально вписывается в логику сталинских действий по отношению к творцам Победы. Мало кому из них удалось избежать сталинского гнева и послевоенных гонений. Маршал Советского Союза Жуков попал в опалу. Маршал Советского Союза Рокоссовский был вынужден снять советскую военную форму и отправился служить в Польшу. Адмирал флота Кузнецов был снят с поста главкома ВМФ и понижен в звании до контр-адмирала. Главный маршал авиации Новиков был осуждён и посажен в тюрьму. Маршал авиации Худяков был арестован и расстрелян. Маршал бронетанковых войск Рыбалко, посмевший публично на заседании Высшего Военного Совета усомниться в целесообразности и законности как ареста Новикова, так и опалы Жукова, при загадочных обстоятельствах скончался в Кремлёвской больнице 28 августа 1948 года. Главный маршал артиллерии Воронов был снят с поста командующего артиллерией Вооруженных Сил и только чудом избежал ареста. Маршал артиллерии Яковлев и маршал авиации Ворожейкин были арестованы и вышли из тюрьмы только после смерти Сталина. И так далее…

Уже после окончания войны маршал Голованов оставался на посту командующего АДД СССР до 1948 года. После окончания войны выдвинувшемуся в годы войны былому сталинскому любимцу среди лиц «ближнего круга» не было места. Если в 1942 году Голованов встречался со Сталиным 44 раза, то в 1947 – всего 2 раза. В 1948 году маршал был снят с должности и больше вождь его не принимал.

После 1948 года Голованова направили на учебу в Академию Генштаба, позднее предложили возглавить авиакорпус ВДВ. Те, кто говорил – что он сталинский любимчик и порученец, прикусили языки: ведь это означало существенное понижение в должности. После окончания Второй мировой войны в жизни военачальника наступила черная полоса.

В 50-х годах Александр Евгеньевич работал в летном НИИ, но до 60 своих лет он все также садился за штурвал самолета. Опала продолжалась и после смерти Сталина. Хрущёв и Жуков отправляют маршала Голованова в отставку. В 1966 году он окончательно ушел на пенсию.

Справка: Встреча со Сталиным меняет судьбу летчика кардинальным образом. Сам Александр Евгеньевич в конце жизни как-то в дружеском разговоре назвал ее синусоидой, резким жестом руки очертив крутые взлеты и пике. За три с половиной года — единственный случай! — Голованов поднимается в званиях от подполковника до Главного маршала авиации (август 1944-го). С марта 1942 года он — командующий Авиацией дальнего действия (АДД). Дивизии, а затем и корпуса бомбардировщиков АДД, — ударная сила Ставки Верховного Главнокомандования. Они применялись в интересах стратегически важных фронтов. Если весной 1942 года под командованием Голованова было около 350 бомбардировщиков, то к исходу войны АДД превратилась в воздушную армаду — более 2000 самолетов. Каждая третья авиабомба, сброшенная на врага в годы войны, отправлена к цели экипажами дальних бомбардировщиков. Их действия отличали точность и мастерство. Не случайно после возвращения из Сталинграда А. Е. Голованов 23 января 1943 года был награжден орденом Суворова 1-й степени за номером 9.

Вся жизнь  этого талантливого военачальника была посвящена служению своей стране, делал все возможное для процветания своей родины, ее защиты от врагов. Родословная и вся жизнь Александра Евгеньевича Голованова может служит образцом героической жизни обычного рядового гражданина своей страны, ведь свою судьбу он выбрал сам. Несмотря на опалу вождя, Голованов  до последних дней жизни  оставался убежденным сталинистом. В его мемуарах Сталин выглядит мудрым и обаятельным властителем, имеющим право рассчитывать на оправдательный приговор Истории.

За руководство боевыми операциями в период Отечественной войны награжден орденом Красного Знамени[146], тремя орденами Суворова I степени[147], медалями «Партизану Отечественной войны» I степени[148], «За оборону Москвы» и «За оборону Сталинграда».

Скончался Александр Евгеньевич в сентябре 1975 года в Москве, был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Источник: Мемуары Главного маршала авиации А. Е. Голованова (1904—1975) “Дальняя бомбардировочная”

Статью подготовила © Марченко Ирина

предыдущая статья: О командире АГОНа – Василии Ивановиче Щелкунове

следующая статья: о штурмане Павле Якимове